Приветствую Вас, Гость! Регистрация RSS

Академия наук

Понедельник, 07.08.2017
Главная » Статьи » Сортировка материалов по секциям » Филологические науки
Общее языкознание
К проблеме соотношения авторской и экзистенциальной интенции в художественном тексте
 
Автор: Ткаченко Вера Ивановна, аспирант, Балтийский федеральный университет им. И. Канта
 
Современная антропоцентрически ориентированная парадигма научных исследований предполагает обращение взгляда исследователей на субъективные факторы текстообразования и, в частности, на интенцию речевого субъекта. В процессе его функционирования ключевую организующую роль играет экзистенциальная интенция, т.е. константная подсознательная установка речевого субъекта на реализацию базовых экзистенциалов его личности, поскольку именно она определяет те параметры личности, которые проявляются во всех сферах ее деятельности, в том числе и в речевой. Соответственно она является основой деятельности речевого субъекта.
Учитывая то, что в основе формирования экзистенциалов и экзистенциальной интенции лежит психологический механизм, а также взаимообусловленность психических и ментальных феноменов, в экзистенциальной психологии было выработано понятие миро-проекта.
Данный термин ввел Л. Бинсвангер для обозначения всеобъемлющей картины индивидуального модуса бытия-в-мире. Он широко встречается в работах его последователей, в частности, в трудах одного из значительнейших представителей экзистенциально-феноменологической психиатрии Роланда Куна.
По определению Куна, миро-проект - это определенная «смысловая матрица, которую человек прикладывает ко всему, что его окружает, с помощью которой он интерпретирует все, с чем сталкивается, исходя из которой складывается контекст отношений к чему-либо и которой детерминирована экзистенция (Dasein) каждого человека» [цит. по 3; 449].
Известный русский психолог С.Л. Рубинштейн, рассуждая об идее миро-проекта в одной из своих работ, говорит о том, что его можно рассматривать не только как нематериальную и неподдающуюся анализу экзистенцию, но и как самоактуализацию себя в своем бытии [9].
В процессе построения человеком его личностного пространства именно как пространства обретения себя, пространства для саморазвития и самосовершенствования ключевую роль ученый отводил искусству. Он писал, что «человек не только видит, но и смотрит, не только слышит, но и слушает, а иногда не только смотрит, но и рассматривает или всматривается, не только слушает, но и прислушивается» [12; 266]. Таким образом, создается мир, имеющий конкретное значение для конкретного человека, с его способностями, опытом, сферой деятельности.
Для творческой личности писателя таким миром несомненно является художественное произведение, в рамках которого он может, выстроив особым образом художественное пространство текста реализовать, либо приблизиться к реализации базовых экзистенциалов своей личности, т.е. экзистенциальная интенция писателя во многом оказывается направлена на реализацию его базовых экзистенциалов в рамках его произведений, поскольку реализация их в реальной жизни часто представляется невозможной.
Художественный текст, по мнению Е.А. Гончаровой, может также рассматриваться как «конгломерат когнитивных и коммуникативно-прагматических функций его создателя, направленных на познание своего внешнего и внутреннего мира, самореализацию в качестве «языковой личности» [5; 32]. Таким образом, текст, будучи результатом действия экзистенциальной интенции, служит также и для познания и частичного осознания своих экзистенциалов самим автором.
Особенностью творческой деятельности является то, что частично выведенные на уровень сознания базовые экзистенциалы личности, испытывают влияние активного творческого сознания и как следствие авторской интенции, которая в литературоведении и лингвистике традиционно считается одним из ключевых факторов текстообразования. Тем не менее, вопрос о статусе авторской интенции решен учеными далеко не однозначно и относится к наиболее дискуссионным.
Причину дискуссии удачно сформулировал У.Эко. По его словам, спор ведется, в основном, по двум положениям: надо ли выявлять в тексте то, что хотел сказать автор, или же текст говорит сам за себя, независимо от интенций его автора [14; 32].
Данная дискуссия привела к тому, что в середине 60-х гг. XX в. в науке утвердились две противоположные точки зрения:
1) В тексте мы всегда обнаруживаем лишь то, что он сам говорит нам, независимо от намерений своего автора; никакого критерия правомерности толкования не существует [1; 386]. Данное положение подкреплялось идеей о том, что в качестве организующего и объясняющего принципа литературы выступает безлично-безымянный язык,  автор является «субъектом» в грамматико-лингвистическом смысле, а местом образования единства текста является читатель, т.е. «некто, сводящий воедино все штрихи, что образуют письменный текст» [1; 390].
2) В тексте необходимо и достаточно искать то, что хотел сказать сам автор, его «ясное и осознанное намерение, которое вызвало произведение к жизни в качестве литературного произведения, принадлежащего к некоторому жанру и наделенного определенной функцией», как это понимал Р. Пикар [цит. по 8; 78, 93]; это и есть единственный критерий правомерности толкования.
Выступая против концепций «новой критики», игнорирующей личность автора и его замысел, представитель современной литературной герменевтики Э.Д. Хирш считает, что все созданные интерпретации должны быть соотнесены с авторским замыслом [15; 115]. Авторские интенции являются «центром», организующим единую систему значения произведения в парадигме многочисленных его интерпретаций. Хирш вводит как основу «принцип авторской авторитетности», благодаря которому можно судить о достоверности или недостоверности интерпретации [15; 119]. По мнению О.А. Мельничука, в художественном тексте выбор способов представления действительности производится автором сознательно, т.е. он подчиняется авторскому замыслу, интенции [10; 46].
Таким образом, вслед за Т.П. Ковиной, мы определяем авторскую интенцию как общий замысел произведения, т.е. самый общий нерасчлененный смысл (общую концепцию будущего текста), диктующий выбор средств для достижения этой цели [7; 411 – 412].
Отсюда следует, что если авторская интенция – это общая концепция будущего произведения, то совокупность авторских и речевых интенций в их реализации представляет формирование в произведении авторского сознания, под которым понимается индивидуально упорядоченная система когнитивных моделей, отображающих окружающую действительность в категориях текста [2; 51]. Авторское сознание направлено на выражение авторского мировоззрения, т.е. системы предельно обобщенных взглядов человека на объективный мир и свое место в нем, а также обусловленные этими взглядами его основные жизненные позиции, убеждения и ценностные ориентации [4; 134]. Такие понятия как картина мира, концепт, модель мира, образ мира, точка зрения, образ автора, содержательно-концептуальная информация, текстовая модальность, тактика и стратегия текста во многом и используются для обозначения присутствия в тексте авторского сознания.
Выбор языковых и композиционных средств, приемы их соединения в тексте подчинены тактике и стратегии автора. В тактике текста реализуются речевые интенции автора, а стратегия соответствует авторской интенции и концепту произведения. Авторская модель мира создается в произведении благодаря взаимодействию тактики и стратегии, избираемых его автором.
Однако, как указывают многие исследователи, в тексте есть множество «частных импликаций и ассоциаций, которые не противоречат главной интенции, но обладают (бесконечно) большей конкретной сложностью, и они уже не являются интенциональными в смысле «предумышленными». Тем не менее, хоть автор о них и не думал, это не значит, что это не то, что он хотел сказать. Осуществленное значение все равно является всецело интенциональным, поскольку им аккомпанируется интенциональный иллокутивный акт. Таким образом, авторская интенция - это нечто более сложное, чем вполне сознательный замысел или предумышленный проект» [8; 106 – 107]. Поэтому, если сосредоточить фокус внимания на данных неявных импликациях, можно выявить скрытую, глубинную – подсознательную или бессознательную интенцию [8; 91], т.е. экзистенциальную интенцию автора.
Для выявления в тексте экзистенциального компонента необходимо применение метода феноменологической редукции, который позволяет вывести в качестве основы для исследования смысловое ядро «Я-Существование» и рассмотреть как бы «сквозь» него отношения автора и окружающей его действительности, анализируя его конкретный авторский дискурс.
Как указывает Т.Ф. Плеханова, авторский дискурс художественного текста направлен на создание авторской субъективной картины мира в определенных рамках художественного пространства и времени. Эта картина мира является результатом сложного процесса диалогических отношений, составляющих мимесис:
1. Я – реальность;
2. Я – возможные миры;
3. Я – Другой (рефлексия, или самовыражение) [11; 178].
Феноменологический метод несколько видоизменяет данную систему, хотя дискурс рассматривается также на трех уровнях. Основой метода феноменологической редукции является положение о признании наличия скрытых содержаний и латентных смыслов в любом фрагменте дискурса и речи, когда учитывается, что дискурс содержит в себе одновременно ряд содержательных пластов, допускающих несколько различных уровней прочтения, которые частично соответствуют вышеназванным. Первый из этих пластов находится непосредственно в тексте сообщения, второй – в его контексте, а третий – между, с одной стороны, текстом и контекстом, а, с другой стороны, сложившимися в интерпретационном пространстве текста отношениями между автором и интерпретатором его текстов [6; 15].
Таким образом, в творческой деятельности экзистенциальная интенция может проявляться наиболее полно, но в измененном виде, поскольку глубинные базовые экзистенциалы, будучи выведенными на уровень сознания, под действием авторской интенции подвергаются модификации. Т.е. художественный мир, представленный в произведениях конкретного автора, можно рассматривать как пространство для обретения себя по Рубинштейну или как основу для реализации базовых экзистенциалов.
В силу указанной модификации представляется необходимым привлечение к исследованию также нефикциональных текстов (дневников, писем и т.д.) того же автора для верификации данных, полученных в ходе анализа его художественных текстов.
Несомненно важным в данной связи является фактор биографической идентичности, т.к. необходимо сделать акцент не столько на форме идентичности как самосоотнесенности, сколько на том многообразии содержания сознания, которое каждый отдельный человек отождествляет с самим собой [13; 400].
Рефлексивный характер, в частности, дневниковых записей, позволяет выделить ключевые концепты сознания автора, на основе которых возможна реконструкция базовых экзистенциалов его личности, поскольку данные концепты составляют смысловое ядро экзистенциалов.
Установленные таким образом базовые экзистенциалы личности автора можно соотнести с их модифицированными формами, представленными в рамках художественных текстов и описать характерные особенности их экспликации в фикциональном дискурсе данного автора.
 
Литература:
1.Барт Р. Смерть автора // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М., 1994.
2.Бутакова Л.О. Авторское сознание как базовая категория текста: Когнитивный аспект: Дис. … докт. филол. наук. – Омск, 2001. – 459 с.
3.Власова О. Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ: История, мыслители, проблемы. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2010.
4.Воронина Е.А. Мировоззренческое знание в литературно-художественном творчестве: Дис. … канд. филос. наук. – Нижний Новгород, 2008.
5.Гончарова Е.А. О синергетическом характере категории «автор» как объекта лингвистической интерпретации // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Вып. 2: Сер. Филологические науки. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2012.
6.Дорожкин В.Р. Котерапия: групповые феномены, методы, эффекты. – СПб.: «Речь», 2007.
7.Ковина Т.П. Реализация коммуникативной интенции в функционально-смысловом типе речи // Материалы Междунар. науч.-техн. конф., посвященной 145-летию МГТУ "МАМИ". – Книга 12. – М.: МГТУ «МАМИ», 2010.
8.Компаньон А. Демон теории. – М.: Издательство им. Сабашниковых, 2001.
9.Марцинковская Т.Д. Человек в пространстве культуры: миропроект С.Л. Рубинштейна [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2009. - № 5 (7). Режим доступа: URL: http://psystudy.ru/index.php/component/content/article/23-n5-7/217-marsinkovskaya7.html?directory=82 (дата обращения: 18.08.2012).
10.  Мельничук О.А. Композиционные средства выявления авторского сознания в художественных произведениях с повествованием от 1-го лица // Вестник Московского университета. Сер.19. Лингвистика и межкультурная коммуникация, 2002. – Т. № 4.
11.  Плеханова Т.Ф. Текст как диалог: Монография – Минск: МГЛУ, 2002.
12.  Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: в 2 т. – М.: Педагогика, 1989. – Т. 1.
13.  Тимофеев А.И. Роль культурно-исторической идентичности в межкультурном взаимодействии // Диалог культур в условиях глобализации: XI Международные Лихачевские научные чтения, 12–13 мая 2011 г. – Т. 1: Доклады. – СПб.: Изд-во СПбГУП, 2011.
14.  Eco U. Die Grenzen der Interpretation. – München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 1999.
15.  Hirsch E.D. Validity in Interpretation. – New Haven: Yale University Press, 1979.
 
Категория: Филологические науки | Добавил: Administrator (15.11.2012)
Просмотров: 1786 | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]